ГБПОУ РД "ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ
ИМЕНИ РАСУЛА ГАМЗАТОВА"

Расул Гамзатов верен себе. В начале сентября отправил он телеграммы по давно знакомым адресам. Текст краткий: «Дорогой друг, мне хотелось бы познакомить Вас с Дагестаном по случаю небольшого грустно­го события в моей жизни»... Когда-то Расул Гамзатов на­писал, что он «всем сущим по­колениям ровесник». И доба­вил:

… коль человек — поэ т , то у него

Меж датами рождения и смерти

Нет, кроме молодости, ничего.

Он давно седоголов, но как-то даже не верится, что ему шестьдесят. И в Махачкалу приехали друзья, чтобы позд­равить поэта с днем рождения. Пришли письма и телеграммы из разных городов и стран. А сколько еще подоспеет добрых пожеланий и слов благодаре­ния, когда о «грустном собы­тии» узнают читатели! Его дав­ние строки — «все больше в неспокойном мире моей становится родни» — утверждены самой жизнью, поэтическим творчеством, снискавшим ши­рочайшую известность и пре­данную любовь миллионов.

Помню, как в Москве, в Цен­тральном доме литераторов, отмечали девяностолетие его отца — крестьянина, мудреца и народного поэта Дагестана Гамзата Цадаса. Был еще жив Александр Трифонович Твар­довский. И он сказал тогда знаменательные слова. Сама история однажды выдвигает поэта, который говорит слово от име­ни своего народа и открывает его душу перед соседями и друзьями по всей стране. Это закономерность, таким стал для аварцев Гамзат Цадаса. Но ред­кий выбор судьбы в том, что сын его, Расул Гамзатов, су­мел сказать слово от имени ог­ромной страны, и высокие звезды его поэзии засветились ярко в подлунном мире.

Два сына старого Гамзата сложили головы на войне. Ахильчи скрыли черноморские волны под Севастополем, Ма­гомед был смертельно ранен под Сталинградом. Отец еще надеялся застать сына живым и вместе с Расулом отправился в балашовский госпиталь. Это было первое дальнее путешествие Расула Гамзатова. Кончи­лось оно печально — отец по­садил березку над свежей мо­гилой Магомеда и произнес скупые слова о том, как далеко раздвинулись границы цадинского кладбища. Не там ли, у берегов Волги, истоки рождения гамзатовского реквиема, что спустя много лет в далекой Хиросиме при встрече с жу­равлями, прилетевшими из Си­бири, отозвались в душе поэта:

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

Мать поэта Хандулай снима­ла башмаки, чтобы не нару­шать покой в горской сакле, когда отец садился за работу. Отличавшегося веселым и не­поседливым нравом Расула отец привязывал к стулу сы­ромятным ремнем, заставляя сызмальства оценить тяжелый труд стихотворца. Старый Гамзата был удивлен и обрадован тем, что третий его сын сочи­нил первое свое стихотворение, когда, лежа на бычьей шкуре на крыше горской сакли, уви­дел в небе над аулом Цада первый самолет...

То был радостный празд­ник: вся Авария встречала легендарного летчика из чкаловской тройки — Байдукова. Мог ли подумать тогда горский мальчишка, что он сам, став на­родным поэтом, народным де­путатом, облетит весь мир, а томик его стихов возьмет в пу­тешествие по просторам Все­ленной Виталий Севастьянов?

Звезды детства родного, пес­ни матери, сказки отца, легенды, и сказания древнего Кавка­за всегда звучат в душе поэта, рождая строки удивления и чу­да, любви и надежды, боли и сострадания. Там, в горах Да­гестана, проросли в душе поэ­та добрые всходы, отозвавшие­ся пронзительными стихами, об­ращенными к отцу, и там же родился страстный призыв «Берегите матерей!», взлетев­ший над всей страной не толь­ко со страниц его книг, но и с трибуны комсомольского съез­да...

Первыми ценителями стихов Расула Гамзатова оказались по воле случая Николай Тихонов, Петр Павленко и Владимир Луговской. Они приехали в Ава­рию по поручению Максима Горького, откликнувшегося на просьбу Гамзата Цадаса «прис­лать в горы хороших писате­лей». Одну из первых поэм Расула Гамзатова о краснодон­цах перевел на русский язык Илья Сельвинский. Ректор Ли­тературного института в Моск­ве Федор Гладков, обладая да- ром провидца, зачислил юного горского поэта в число студен­тов, несмотря на пестроту от красного карандаша на страни­цах его диктанта. Одно из пер­вых предисловий предпослал гамзатовским строкам Самуил Маршак, назвав его «идущим навстречу». Большое участие в судьбе поэта приняли в разное время Александр Фадеев и Корней Чуковский, Александр Твардовский и Константин Си­монов.

Переведенные на русский язык Яковом Козловским, Нау­мом Гребневым, Еленой Нико­лаевской, Владимиром Солоухи­ным, Юлией Нейман, Яковом Хелемским, Юнной Мориц поэзия и проза кавказца родом из аула Цада вышла к миллио­нам читателей в нашей стране и за ее рубежами. Дерево поэ­зии Пушкина, привитое отцом поэта на аварской земле, стало дорогим талисманом для его сына. Расул Гамзатов и сам пе­ревел на родной язык «Полта­ву» и «Медный всадник», сти­хи Лермонтова и Блока. «И те­перь,— не раз говорил он, при­езжая в Москву,— я привожу в столицу три поэтических вен­ка: первый — к Мавзолею Ле­нина, второй — Неизвестному и всем известному солдату, уничтожившему зло нашего ве­ка — фашизм, третий — вели­кому Пушкину».

В сорок лет Расулу Гамзатову была присуждена Ленинская премия, сразу же за порогом пятидесятилетия стихотворец был отмечен Золотой звездой Героя Социалистического Труда. Более двух десятилетий на­род избирает его в высший ор­ган государственной власти, и ему оказывается высокое дове­рие быть членом Президиума Верховного Совета СССР. Пол­предом великой страны Расул Гамзатов был в Мозамбике, где вручал международную Ленинскую премию президенту Самора Машелу; встречался в Фиделем Кастро и Индирой Ган­ди; Дружил с Пабло Нерудой и Назымом Хикметом...

Сын маленького народа, со­шедший в долину поэзии с гор ных вершин Кавказа, был под­нят заботливыми руками Со­ветской власти, великой силой дружбы народов за яркий талант, созвучный времени, за гражданственность и лирич­ность сердца, откликающегося на тревоги и боли мира. «Двадцатый век. Нельзя жить иначе» — это кредо Расула Гамзатова, коммуниста, нашего современника, поэта и гражда­нина.

Однажды на школьном уро­ке учитель попросил юного Расула показать на карте Бе­лоруссию. Расул взял указку и обвел ею полстраны, захватив Урал и Енисей. За незнание ему была уготована двойка. Но спустя многие годы, стоя с не­покрытой головой у стен Брестской цитадели, поэт на­писал:

На критику я отвечаю редко,

Обиду в сердце долго не ношу,

Но, мой учитель, давнюю отметку

Исправьте…

Я почтительно прошу.

Я оказался прав.

Поверьте чуду...

Да, это чудо — и Белоруссия в самом деле бескрайняя: по­всюду ныне славятся ее отва­га, мастерство и честь; ее гру­зовики гудят в Сибири, ее поэ­тов любит Дагестан...

Силу великой дружбы и братства поэт воспел в стихах о Грузии и Армении, Азербай­джане и Болгарии; она, эта си­ла, в его неразрывной, искрен­ней связи с замечательными мастерами слова, представляю­щими и наш великий Союз, и «планету — прекрасную мулат­ку». В его стихах и многоли­кие рассветы, и краски тревож­ного мира. Горцу, рожденному в Дагестане, поэты подарили целый мир, которого были ли­шены веками его храбрые пред­ки. Ощущение величавого про­стора, твердая уверенность, что за ним всегда стоят мил­лионы мужественных мужчин и прекрасных женщин, сограж­дан и земляков, дают силу его искрометному я мудрому та­ланту.

Есть и еще одна особенность у стихов Расула Гамзатова. Всегда и всюду звучат в душе поэта любимых женщин име­на, а он все еще числит себя в долгу у прекрасной полови­ны рода человеческого. Лири­ческие стихи, поэмы «Горянка», «Берегите матерей», «Остров женщин» — это гимн любви.

А новаторская проза удиви­тельной по сплаву мудрости, афористичности и лукавому озорству книга «Мой Даге­стан»? Старик Абуталиб, ста­рый друг его отца и друг са­мого Расула, пастух, саманщик, лудильщик, " зурнач, красный партизан и народный поэт Да­гестана, стал любимым и добрым спутником миллионов чи­тателей. Благодаря переводчи­кам он встретился с Тартареном из Тараскона во Франции, а под каталонскими звездами с Дон Кихотом и продолжает свое доброе шествие по весям и странам. А надписи, что замечены, были острым и лука­вым глазом поэта на колыбе­лях и винных рогах, на скаль­ных утесах и кинжалах? А бьющие не в бровь, а в глаз сатирические строки и эпиграм­мы?

Недавно закончено издание пятитомного собрания произве­дений Расула Гамзатова. А он продолжает трудиться так же неистово, как и в молодые го­ды,— рождаются страницы но­вой книги «Суд идет», пишут­ся главы «Моего Дагестана», собирается книга о России, за­думан «Календарь гор»... И он по-прежнему в центре дел и событий своего Дагестана, сво­ей страны, своего времени.

Несколько дней назад позво­нил ему в Дагестан — нет Гам­затова на месте. Улетел в да­лекий Нукус, там, в Каракал­пакии, декада литературы и ис­кусства его родной республи­ки. Через несколько дней зво­нит Гамзатов — прилетел в Мо­скву на заседание Президиу­ма Верховного Совета СССР. И так всегда. Этим летом он летал в Литву и Чехословакию, ездил в Ясную Поляну, побывал у Есенина в Константинове и, конечно, в родном Хунзахе, в ауле детства Цада. Сколько по­этических вечеров, встреч бы­ло у него только в последние месяцы!

А годы мелькают — один за другим.

«В моей семье четыре кри­тика и только один поэт»,— когда-то шутливо сказал он о жене Патимат и дочерях — Зареме, Патимат и Салихат. За последние годы число «крити­ков» в семье прибавилось — в канун юбилея появилась на свет третья внучка. «Теперь у меня остров женщин»,— сме­ясь, говорил он, принимая по­здравления.

Сегодня в Махачкале друзья, собравшиеся на торжества, скажут похвальное слово на­родному поэту, пожелают ему здоровья и новых вершин в творчестве. На этом празднике советской многонациональной литературы будут не только ее полпреды, там незримо будут присутствовать миллионы чита­телей.

Я не знаю, что он скажет в день своего юбилея. У него все­гда свое слово, слово Расула Гамзатова.

Читателям «Советской куль­туры» поэт только что передал новый цикл горских сонетов, переведенных с аварского Яко­вом Козловским. Прочитайте их и вспомните давно написан­ные Расулом Гамзатовым стро­ки:

Я буду, юн ,

Пока слагаю песни,

Заб ы в про возраст

Раз и навсегда.